«Не убивай», — в который раз читаем мы статью закона Моисеева и, в общем-то, не остаёмся в неопределённости, потому как всё предельно ясно: убивать нельзя. Это потом вдруг вспоминаем, что едим мясо, кем-то убитых животных и птиц, и что вот эта нарезка, в виде рыбы совсем недавно, будучи свободной, плавала в каких-то водах, или о парнишке на тротуаре, что выпал из окна убитым горем неразделённой, безучастной любви, или что уже никто и никогда не услышит смеха ста восьмидесяти шести детей Беслана, лишённых жизни жестокостью взрослых. Или … Ясно, но убиваем.
«Не убивай», иначе твоё деяние будет несовершенным … видом глагола, обозначающим действие в его течении, без указания его границ. Убивать, это значит лишать кого бы то ни было жизни любым из изобретённых изощрённым умом человека способом: от физической расправы до доведения до полного отчаяния и безнадёжности, до смерти, до края, где «будет плач и скрежет зубов».
